Этот мерзкий город выжал соки,
Он ждет и копит гниль моих эмоций,
Став жестоким для меня
И еще таких же сотен.
Клякса на глобусе, мы Generation P,
Въебавший настоящее на злобу всем.
И словно сети невода мы тянемся ко дну,
В надежде прикоснуться к небу...
И вроде было все, надрался как свинья, потом заснул и нету
Ни целей, ни надежд, ни времени.
И обесцененный рубеж не менее
Несбыточных иллюзий под МДМА.
В туалете клубов, и, поди, E-mail,
Не дойдет к той самой.
А моя судьба кусала,
Руки всем, кому не лень, как сало.
И я нарушение устава
Блядского креста...
И мои стигматы не в руках, а на душе гнойник,
Но перевязывать не стал.
Зачем?
Мы стали мором поколения,
И мои пальцы околели, нам.
Не выдавить из укулеле
Музыку души, Ампир Пелевина.
И пачка сигарет безвременно укажет,
Как всадить кол в сердце, среди минорных терций.
Небо замерло, звонил своей фортуне, но там занято.
И с красными глазами
Я по кладбищу архангелов широким шагом.
И отхаркивая сжатый гнойный ком,
Моя история - твой некрономикон.
В дерьме по пояс.
Надоело делать вид, что все пиздато,
Но мечтать попасть под поезд.
Каждую пятницу киллфиш и рвота,
И пешком домой под тихий ропот.
Веток тех деревьев, которые все помнят,
Помнят, как стоял ребенком в парке.
Помнят, через пару лет как, в марте, полюбил.
И помнят, как все потерял и стал другим.
И помнят, через года 2 как, стал совсем один.
Сей мучает изъян.
И странно понимать, что вещи помнят меня лучше, чем друзья.
Уйдя на самый край бордюра, вырву от себя,
Оставив след на карте.
На карте поколения мечты, тонувшей камнем.
Счастье в ампулах,
И тени словно "крики" мунко,
И как будто бы внутри гомункул,
Меня выворачивает эта клякса.
Гнойный нарыв на глобусе,
Мы Generation P и дети блядства.
